Тигря
- ...вот, осторожно.
Молодой человек слегка вздрогнул, но затем тепло улыбнулся - смотревшие на него желто-карие любопытные глаза словно светились изнутри блеском обаяния.
Существо, которое показывал ему престарелый улыбчивый мужчина с седыми баками и тяжелой курительной трубкой во рту, было каким-то... каким-то... Молодой человек не мог подобрать ему определения. В общем, если представить дитёныша одновременно тигра и лисы, то получится как раз это создание: песочно-рыжая густая шерсть, белые тигриные полосы вдоль туловища, широко расставленные огромные уши, - при этом туловище как у собаки или волка, только маленького. Хотя хвост вот кошачий, с кисточкой, как и уши...
В общем, странное это было создание. Но, кажется, очаровательное - вон какие глаза живые и обаятельные, с золотыми звёздными искорками...
- Я не могу больше ухаживать за ней, - мужчина гладил существо за ушами. - Я скоро умру, а я бы не хотел, чтобы она осталась одна...
- Простите, нет. - Молодому человеку было сложно это говорить, особенно когда на него смотрели такие огромные и потрясающе человечные каре-золотые глаза. - Мы не держим животных дома.
- Но если бы...
- Нет. Простите, нет. - Он на прощание протянул руку к зверьку, желая погладить его по голове, но он как нырнул обратно в корзину, так и не вылезал больше. "Странно, - подумал молодой человек, поднимая ворот пальто. - Такое ощущение, будто зверёныш понял меня... Ну и фиг с ним".
Начинался дождь.

- Поставь, пожалуйста, чай.
- Хорошо, папа.
Однокомнатная, душная, терпкая квартира, с влажным от сырости воздухом, в котором можно ещё разлечить запах горелости (соседка опять плита сожгла, вот неумеха), пыли и плесени. На кухне шторы плотно закрыты, и солнце сюда не попадает; тоненькая маленькая девушка со смешливым лицом и невероятными густыми рыжими волосами, в которых можно разлечить отдельные белые - не седые - прядки, снимает чайник с плиты и наливает в чашку; теперь на кухне пахнет приятно, чаем, мёдом и ванилью.
Отец сидел в другой комнате; последние дни он себя неважно чувствовал, и девушка очень боялась за него. А сегодня ещё и схватил его жуткий кашель - вероятно, сказывалось то, что он целый день просидел на улице с корзиной, не лето всё-таки...
Поэтому, ставя на маленький столик возле кровати поднос с чаем, девушка учтиво спрашивает, как он себя чувствует; но, получив вместо ответа насупленный взгляд темных глаз, отворачивается, смущается и просто включает телевизор - для фона.
Пока отец молча смотрит новости, изредка покашливая в платок, девушка включает лампу и берется за вязание. Оно ей дается пока очень трудно - пальцы ещё не привыкли к своей подвижности, и иногда реагируют совсем не по-человечески, но ничего - ещё немного времени пройдёт и привыкнут. Сразу все рефлексы и не переборешь.
"А молодой человек был красивый...".
Внезапный приступ кашля вновь скрутил отца и она испуганно посмотрела в его сторону; но, вроде, уже ничего, отпустило. Тем более он гордый, не позволит подходить к себе в таком состоянии.
Жуткая папина гордость.
Впрочем, сегодня ещё ничего. Сегодня он просто молчит и держится. Иногда он подзывает её к себе, гладит по голове и тихо-тихо так, вкрадчиво спрашивает: "Хорошая моя, замечательная, кто о тебе будет заботиться, когда я умру?". Вот это страшно: тогда в душе противно так становится, тоскливо-тоскливо, настолько плохо, что плакать хочется - а плакать нельзя, папа ещё больше расстроится; а превращаться обратно желания нет никакого, и так скоро она человеком не сможет быть, если, конечно, её продать удастся...
Когда старик засыпает, девушка выходит на лоджию - бесшумно, чтобы, не дай бог, папа не услышал и не проснулся, а то ещё нагоняй устроит, что в виде человека из квартиры вышла - открывает окна, смотрит на улицу и тихонько, по-лисьему же, скулит. Или поёт - тут уж не отличишь. И чёрт его знает, в чем причина - потому что плохо? или хорошо? или вообще просто так, от погоды?
"А всё-таки молодой человек был очень красивый...".